Поверьте старому колпинскому пожарнику

Странная вешь получилась - мешанина из грязного антисемита Александра Новикова и хрупкой Беллы Ахмадулиной. К Ахмадулиной охотнорядская грязь не липнет. Новиков глумливо картавит, а Ахмадулина дышала мятой. Взял и смешал, тут мята, там дерьмо, оба пахнут, оба при бензольных кольцах и рифмах.

По улице моей который год
Звучат шаги - жмуром несут Абрама.
Вдова кричит - медлительный уход
Той темноте сильней чем пилорама.

Запущены моих друзей дела,
Тоскливо покидая синагогу.
И лишь, как прежде, девочкой Дега
Абрам лежит в сатин на босу ногу.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх.
Его котлы уже примерил шурин.
К предательству таинственная страсть,
А на людях божится, что в натуре.

О одиночество, как твой характер крут!
Уже с утра в духах утюжат лепень.
Как холодно ты замыкаешь круг.
Евонный брат в Москве имеет степень.

Так призови меня и награди!
Пока ещё процессия шагает,
Утешусь, прислонясь к твоей груди,
Умоюсь, душу лабухи вынают.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
На третий гвоздь, пока вдова рыдала.
Найти листву, и поднести к лицу.
Назрела предпосылка для скандала.

Со страху Хаим челюсть проглотил,
Твоих концертов строгие мотивы.
И мочевой пузырь ослобонил,
Кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль.
В момент исчезло множество скорбящих.
Природа, прислонясь к моим плечам,
Она кричала: "Господа, забейте ящик".

И вот тогда - из слез, из темноты,
И сразу на совковые лопаты
Друзей моих прекрасные черты
Кидали землю, будто три зарплаты.

К Новикову испытываю нежные чувства. В 1985 году работал я практикантом в бригаде монтажников, и каждый день магнитофон без перерыва крутил его песни, по кругу, и по несколько раз на дню я слушал незабываемое "Здесь убили Николашку".