Поверьте старому колпинскому пожарнику

На Подоле во тьме избосрубленной
Я томился среди киевлян,
Грубо квасил как в пятницу в Дублине
И валялся избитый и пьян.

От бомжующих, праздно киряющих,
Прожигающих цвет селявей,
Увели меня нежно товарищи
К табунам самых чистых кровей.

Там узнал я скакание рысию
И копыта нечайный удар.
Там я грамотку рвал Кондолизюю.
И меня выносил Боливар.

За музы´ку взымал я недорого,
Гусли вешал на злáтом гвозде
И Цадоку из Города Нового
Партитуры строчил в бересте.

Под кошмою с бывалою ледию
Убаюкивал пышный бунчук.
И гордились косоги Редедею.
А к славянам входил Безенчук.

И закралася в душу Мстиславову
Подколодным и хладным ужом
Горе-зависть шипенья стоглавого.
И Мстислав размахался ножом.

— Не бывало еще во Хазарии,
Чтоб струною Мстислав был побит,
Ни Гварнерьей от щепкиных лариев,
Ни Аматьей из фряжьих корыт. —

— Подавайте Редедю косожую
При парадных нагретых гусля´х. —
И помчался с небритою рожею
И трезвоном госпремийных блях.

Мы стояли в степи эскадронами
Супротив эскадронов славян
Под хоругвями, мухой, иконами.
Раздувался мехами баян.

Я на гусельках двигаю колками.
Камертоном стремянная медь.
Эскадроны полны кривотолками.
И бледна приобозная ледь.

Мы сошлись не спеша за победою.
Шапки оземь, а гусли на грудь.
Primus sum — с оной жёсткою кредою
Невозможно сбежать и всплакнуть.

Ре-минорным концертом из баховых
Для затравки сыграли вдвоём.
И мандраж из интимностей паховых
Распоясался в сердце моём.

Люба кода его соплеменникам.
Рукоплещет Подол и Ростов.
Отхлестал он меня словно веником
И зарезал на ремиз вистов.

Развернулись фронтальные конники,
Проглотили кумыса глоток.
А славяне, заправские хроники,
Всё спустили до нижних порток.

Мы, косоги, и в горе прекрасные.
Я на свадьбах ефимки ловлю.
А Мстислав реситальчики разные
Выдаёт при местах по рублю.

Пацанва во степи усмехается
Исподлобья над этой бедой.
И плывёт над ковыльной бескрайницей
Неприкаянный "Дым над водой".